Владимир Герасимов

Вязниковские небыли

ПРИМЕТЫ

Один парень уж так верил во всякие приметы, что шагу просто так не ступит, все чтобы к прибыли да к счастью. Кур не заводил, а то вдруг вспрыгнет которая на нашест да блажью закричит — это не к добру. От попов, вдов да девок огородами убегал — недобрая встреча. Да девки, к примеру, его и самого избегали. Ходил он неопрятный, нечесанный. Ногти грязные. Срамота! А он приговаривал, что, коли ногти унавожены — к обнове, к гостинцу. Уж кто и чего ему дарил, про то нам неизвестно. Но примету соблюдал свято. А уж в избе у него такая грязь, что не описать. Мухи летали стаями, а он не выгонял их и не бил. Коли муха во щи попадет, опять-таки к гостинцу. И тараканов у него видимо-невидимо. Они, баял он, к прибыли заводятся. Посуду, порой, нарочно колотил, на счастье.

Присватал как-то девицу. Уж с какого боку он к ней подошел, не ведаем. Была она из доброй семьи, ну и захотела всю грязь-то из его избы повывезти. Мыла, чистила, скоблила. Ни крошки на полу не оставляла. Ну и сами по себе и мыши, и тараканы ушли. Уж она не нарадуется, а он губы дует, все не по нем. А как увидел, что тараканы кончились, в панику ударился.

— Злодейка ты! — кричит. — Что надумала?

— А что, плохо в чистоте да в холе быть?

— Да разве ты не знаешь, что тараканы из избы к пожару уходят!?

И ну пилить её изо дня в день.

Плюнула молодая жена в досаде да к тятеньке опять ушла:

— Живи, проклятый, со своими тараканами да целуйся с ними!

ПТИЧИЙ  СУД

Раньше на Вязниковской земле и лесов было поболее, и птиц в лесах видимо-невидимо. Жизнь у птиц была такая же, как и у людей. Жили вместе дружно, друг друга в обиду не давали. В гости, из леска в лесок наведывались. От зверей хищных отбивались. Когда все это нарушилось, никто и не вспомнит да говорят, что началось вот с чего.

Жил вороненок к птицам приветливый. Мало ему было того, что птицы друг другу помогали. Он то старенькой сороке водица притащит впрок, то с маленькими кукушатами попрыгает- поиграет. Что ж, радоваться этому надо.

Так нет же, пустил кто-то слух, что берет вороненок мзду за свои добрые дела. Тут уж птичий суд собрался, и оказалось, перепадало вороненку кое-что: где букашечкой угостят, где ягодки предложат, но от чистого же сердца. И он не отказывался, угощался. Суд решил побить вороненка камнями — не сильно, а так, поучить на будущее.

Ну, а потом, чуть что случается, так все опять на вороненка показывают, мол, не на то еще способен, и камешки уже без суда летят.

Всю охоту к добрым делам отбили. И вырос из вороненка ворон черный. Ну, а у птиц из-за общего смятения и подозрений разлад вышел. Теперь каждый сам с усам.

РУСАЛОЧЬЯ ЛЮБОВЬ

Между Паустовым и деревней Крутые у самой дороги есть небольшой прудок. Прудок, как прудок — ничего особенного. Но сейчас редко кто замечает пень на берегу. Но вот лет пятнадцать назад на месте пня рос прекрасный величавый вяз. Сколько ему было годов, узнать несложно, посчитайте кольца. Но дело не в этом. Дерево было до того красиво, что даже само себе нравилось. Наклонилось над прудком и любовалось своей статью, как в зеркале. Нравилось вязу, что и прохожие, и проезжие останавливались и любовались на него. Ничего в этом плохого нет, коли ты красив и тебе радуются. Но вот стали замечать местные жители, что появляется очень часто у дерева девушка и долго-долго стоит, поглаживая рукой ветви. А иным казалось, будто что-то она шепчет ему. Никто эту девушку не знал, не ведал. Спрашивали у нее, мол, чья будешь-то? Девушка поворачивалась к любопытному, прикрывало глаза ладонью и всегда беззвучно хохотала, в ответ. Но ни разу никто не слышал ее голоса. Никто не видел и куда уходила девушка. Пропадала она, так же неожиданно, как и появлялась. И стали поговаривать люди, что не девушка это вовсе, а русалка. И что очень плохая примета не только разговаривать, но и смотреть на нее. Вылезает, мол, она из пруда и обратно туда залезает. А то, что гладит дерево и бормочет, так то, наверное, ворожит.

И вот как-то один малец-храбрец, увидев девушку у вяза, метнул в нее камень. Видимо сильным получился удар — вскрикнула она и заплакала. А малец, сломя голову, домой убежал в страхе, как бы его русалка но заколдовала.

Больше никто и никогда не видел у пруда девушку, а вяз ни с того ни с сего стал сохнуть. В один месяц все его прекрасные ветви превратились в черные сучья. А потом кто-то порубил огромное страшилище на дрова, и остался на том месте один пень.

СКАЗ О ВОЛОТАХ

Давно это было. И мой дед о прадедом слышали от своих дедов и прадедов. Обитало на берегу Клязьмы удивительное племя — волоты, стройные, могучие, красивые люди. Голоса у них были такие сильные, что могли они через реку разговаривать, совсем не напрягаясь. А если надо было, топор ли, какую другую вещь, перебрасывали с берега на берег играючи. Все им было по плечу. Меж собой в ладу жили и с соседями не задирались. А другим их трогать боязно было, понимали, только горя наживут. А вот породниться с ними каждый был рад, не обижали пришлых, в свою семью с радостью принимали. И травы у них росли высокие, сочные, родниками напоенные. И молоко у коровушек от этих трав жирное, целебное. Вот так, через травы да молоко вливалась в волотов сила земная, богатырская.

Одно только плохо, слишком доверчивые волоты были, оттого и беда у них приключилась. Прознали про такую их слабость враги и решили попользоваться ею. Послали к ним подлого человека. Тот пришел. Плачет притворно и жалится. Мол, выгнали его из племени и не примут обратно, пока не выловит и не принесет рыбу серебряную. Взялись волоты помогать пришлому, в воду полезли. А враги хотят обстрелять их стрелами с холма прямо в реке. Прознали про то рыбы, не дали свершиться беде, быстро рыба серебряная в руки далась.

Через некоторое время опять приходит подлый человек с мольбой на устах, помочь поймать серебряного зайца. Теперь уж звери пожалели волотов — любили они их. И серебряный заяц дался в руки.

В третий раз договорились враги с воронами черными, чтобы уж наверняка погубить волотов. А те и рады, им лишь бы мертвечиной поживиться. Пришел подлый человек и сказал, что нужно пойти в чисто поле и подстеречь серебряного ворона. Пошли волоты туда и пали под стрелами калеными.

Но сказка не была бы сказкой, если бы победило зло. Остался в живых из волотова племени малец-сирота. Не мог он спокойно смотреть на страшный вороний пир. Помнил он из рассказов деда, что есть в Яропольских лесах родник с живой водой. Только она могла бы оживить волотов. И пошел в дальний путь. В болотах тонул, в чаще плутал, с дикими зверями встречался. Но только все невзгоды одолел и добрался-таки до волшебного родника. Осталось только зачерпнуть воды и — назад по проторенному пути. И тут беда нежданная. Второпях-то забыл малец посудину взять. Не в чем воду нести. Сел он и залился горючими слезами. Неужто зря шел, зря муки терпел. Тут появился перед ним старичок-лесовичок, ростом по пояс:

— Не то беда, что ты посудину забыл, а то что один пришел. Много ли ты взял бы воды?

Еще пуще залился малец.

— Да что толку в слезах-то, они не помогут. Тут надо думу думать.

И придумал-таки старичок-лесовичок. По его велению собралось над родником облачко. Погнал его ветер на поле скорбное, и вылилось оно дождем с живой водой на погибших…

Вернулся домой малец и встретил родных да и всех волотов живыми и здоровыми. И все пошло по-прежнему.