Владимир Герасимов

Вязниковские небыли

ПРО ФЕДОТОВА КОТА

Когда вырос Федот, долгое время жил бирюком, один-одинешенек, без жены, без детей. Из скотины был у него лишь один кощёнок, которого новлянская ребятня называла Кощеем. А он, точно, был всегда худой, встрепанный, но проныра великий. Где какое воровство мелкое: пропали ли цыплята, опорожнены ли крынки со сметаной, иные ли проделки — следы всегда вели в Федотову избенку. Вся плутня была нарисована на рыльце кощёнка: и сметанные остатки, и цыплячий пух.

Очень многие односельчане жаждали поквитаться с усатым плутом. Но за всю жизнь кощёнок ни разу не был пойман неприятелем, ни разу не был бит. Уж какие тяжелые камни летели в него, даже из ружья пытались попасть. Но как-то увертывался, как-то упреждал тот все покушения. А уж засады даже как будто бы развлекали его. Для вида помечется, поорет блажью, и как сквозь землю проваливается.

Бабы и мужики в досаде кричали: «Бес он у тебя, что ли?» Федот только плечами пожимал и посмеивался. Только хозяину в руки давался кощёнок.

Федотову шабру Силантию больше всего хотелось завладеть Кощеем и прилюдно сказнить его. Но хотение делу рознь. Силантий даже все свое хозяйство забросил, так увлекся ловлей. А кощенок, видя такое усердие шабра, начал специально его дразнить. То огурцы вытаскивает из его огорода, то капусту прямо на корню когтями шинкует. А уж погреб и двор Силантиев стал навещать регулярно. Продыху мужику не давал. Тот видит, хана хозяйству приходит. Прибежал Силантий к Федоту, большие деньги сулит, чтобы только кощёнка выдал. А Федот только отнекивается, любил он Кощея.

Понял шабер, что пора кощенку на милость сдаваться. Поутих, не проклинает его, а на усадьбу Федотову для усатого то мясца, то рыбки подкидывает. И везде и всюду котом восхищается, мол, вон как он меня, и поделом. Скучно стало кощёнку Силантию пакостить, и отстал он от него.

КАК ФЕДОТ ПО ЖЕЛЕЗКЕ ЕЗДИЛ

Неподалеку от Новой Деревни проходила железная дорога. Новлянцы называли ее просто железкой.

Так и говорили: «Мой сват за железкой живет» или «Ищи корову, она вдоль железки пошла».

Федота очень занимала железка, непонятно было ему: как это машина, что все паровозом называли, столько вагонов прет.

Конечно, знал по рассказам, что кочегары кидают в топку дрова или уголь, и от этого паровоз движется.

Но знать-то знал, но понять этого не мог. Мол, я вот тоже печку топлю, дрова подкидываю и дым из трубы удалее, чем из паровозной валит, и все-таки печь ни туды ни сюды не колышется. Вот ведь задачка.

И тут кто-то ради шутки сказал Федоту, что дело не в кочегарах и не в машинисте, а что в Нижнем живет колдун, который может оседлать черта. Потом он его сажает в машину и пускает до Москвы, а машинисту говорит особые слова, которыми тот может черта и останавливать и понукать. А кочегары и дым из трубы, это так для отвода глаз, чтобы православные не боялись по железке ездить.

Федот этому не удивлялся, ведь, когда поезд подходит к станции и, если в это время близко быть — дух заходит, столько шуму, столько визгу, столько скрипу. И не зря в машину с водокачки воду качают, ну какой дурак в печь воду будет лить, да столько. Видать, черт от жажды умирает, его и поют. А он шипит, паром исходит.

И захотелось Федоту на этого черта хоть глазком взглянуть. В машине он сидит заколдованный — не вырвется. Да и потом, на Федоте крест, да и сам он может осенить себя крестным знамением, никакому бесу не будет подвластен. Стал надоедать Федот соседу-машинисту, чтобы он посадил его на паровоз. Не положено, да и все, тот в ответ. Хочешь прокатиться, покупай билет, садись в вагон да и поезжай.

Не помогают никакие уговоры. И выставил тогда Федот соседу литр самогону. Тот понюхал бутыль, соблазнился, чего ж от дарового-то отказываться. Взял Федота в свою смену.

Радостный влез Федот в паровозную будку, а там жарища, как на печи. Голый кочегар уголь в топку забрасывает, а дверца сверху вниз: хлоп, хлоп. Сосед за какую-то ручку как дернет! Послышался душераздирающий вопль. Е-мое, аж присел Федот. А машинист с кочегаром хохочут. Ну точно, черт, подумал мужик, ну кто еще так орать может? И тут пол под ногами Федота задрожал, затрясся. Сосед-машинист крикнул: «Поехали!»

Ох, зря я все это затеял, защемило у Федота сердце, наверно вырвется черт, вон как пыхтит и ворочается. Но тут из открытого окошка сквознячком потянуло, успокоило  малость. И снова любопытство подзузыкивает Федота. Как же двигает черт эту махину. Скачет что ли по линии ногами и руками загребает. Во все окошки заглядывал, нигде не видно. Ну что за пропасть такая. Только одно осталось неисследованным — топка. Улучил он момент, когда кочегар приготовился кидать уголь. Лязгнув, поднялась дверца, и Федот на четвереньки бросился, предварительно перекрестившись, и - лицом к топке…  Будто бы в ад головой попал, аж память отшибло. Очнулся, когда его кочегар с машинистом водой отливали, и слышит только соседов голос:

— Ну, дурак, черту душу отдать хотел.

Ну, точно, все-таки про колдуна сказали, обрадованно подумал Федот.