Владимир Герасимов

Следы на снегу. Книга вторая

Первая часть

КОРНЕЙ

Ездить верхом на коне всегда нравилось Корнею, с самого детства. Еще ,когда был жив отец, а Корнюшка бегал мальцом,  выводили  Пегого, садились на него и - в луга. Отец в седле и сына привязывал к себе сыромятным  ремнем. Пускали Пегого побыстрее, отец приподнимался над седлом, и Корней был вместе с ним на весу. Казалось, что он не едет, а летит по воздуху. Никаких толчков и рывков. Пегий бежал ровно и круп его приподнимался, сообразно бегу, и грива его развивалась от встречного ветра. Корней ручонками хватался за нее и на миг представлял, будто он сам без отца скачет.

Далеко уже то время. Теперь Корней по-настоящему один правит своим конем, но ощущения все те же, как будто в первый раз. Приподнимаешься на стременах, и - вперед галопом! Правда, уже столько дней о галопе и думать нельзя...

Оба брата князя Александр и Андрей отправились к монгольскому хану Бату.  Вместе с ними небольшая свита, в числе которой и он, теперь уже полноправный княжеский гридень.

Дорога в монгольскую степь долгая и однообразная. Помнит Корней такую же поездку еще с князем Ярославом. Но тогда он был еще совсем дитем, и радость, оттого что он нашел маму, и ее смогли вызволить из плена, заслоняла всю скуку дороги. Он тогда никак не мог налюбоваться на матушку. Это было какое-то чудо. Вот только омрачала эту радость тревога за так и не найденных сестренок.  Рубец на всю жизнь. Вот поэтому-то он рад поездке в  монгольскую степь. Вдруг удастся найти следы. Хотя бывалые люди не верят в это. Монголы народ кочевой, а степь она огромадная. Где кто сейчас находится, одному Богу известно.

Медленно  идут кони, медленно тащатся возы, медленно уходит накатанный снег из-под полозьев. Медленно ползут и мысли.  Иногда они прерываются дремотным забытьем. Кажется, что и кони спят прямо на ходу. Но вдруг, невесть откуда, прорывается пронизывающий ветер, кружит степной пургой. Эта пурга снежит, снежит несколько ночей и дней, а потом неожиданно спускает свои снега на землю и больше не трогает их. И опять  тишина стоит над огромной степью. Слышен только скрип полозьев и звяканье лошадиной сбруи, стук копыт по замерзшей земле, редкие людские голоса. И вновь однообразная дорога.

Вот уже два месяца Корней в дружине Андрея Ярославича. По душе ему князь. Сам он видный крепкосложенный, веселый, а главное, настроен на то, чтобы не унижаться перед монголами, а бить их, где только можно. И сейчас вот, как сказал он своим людям, едут они к хану не для того, чтобы поклониться ему, а для того, чтобы разведать пути к его логову и познать силу его и возможности.

Самое главное, что хочет князь Андрей, собрав потом силы, придти  сюда с большим войском. Корнею по душе такая решительность князя. Если бы все княжества объединились в единый кулак, то Бату не посмел бы противостоять этой силе. И почему князья этого до сих пор не сделали, не понять Корнею.

- Стой! - голос нового приятеля, дружинника  Петряна, вывел его из-за задумчиво-дремотного состояния. - Приказано встать на ночлег,  а ты один так и доедешь до монгольского хана.

Корней встрепенулся . И правда, степь уже покрылась сумерками.

- Да, я бы так и ехал, - улыбнулся он. -  на ходу и спится лучше.

- Ну, ты бы и спал. А твой конь-то намаялся бы вести тебя.

- Ты, Петрян, прав. Надобно отдохнуть коняке.

Встали посреди степи. Быстренько княжеские палатки взметнулись. Разожгли костерки и дружинники расселись вокруг огоньков.

- И как это монголы всю жизнь вот так живут? - покачал головой Вассей, оказавшись рядом с Корнеем. - Не зря они конину едят. И сами вроде коней. На одном месте им тягомотно. Травку свежую пожевать хотца!

Сидящие хохотнули на Вассееву шутку и вновь устремили взгляды на него. Мог он развеселить, а это разнообразило нудный путь.

- Поведаю-ка я вам, робяты, байку! - Вассей подстегнул внимание сидящих, и в глазах его зажглись озорные лучики. - Вот одна монгольска баба провожала свово мужика в поход на Русь и напутствовала его. Ты, мол, всякого богатства тьму-тьмущую привези, золота, нарядов мне, скота да пленниц баб, чтоб я, значит, токо сидела да отдыхала, а они всю работу за меня делали. Ну ладно, уехал он в поход. А ей в голову далось, а вдруг не вернется он да сгибнет, ничегошеньки не привезя. И почала она богу свому монгольскому молиться. Дак ведь не о том, чтобы спас он ее мужа в боях, а  о том, что если  и погибнет, то сначала привезет все богатство ей, а потом будь что будет, хоть и в коня тело его преобразись. Внял монгольский бог ее молитве. Погиб суженый при штурме русского города, но на время держал человеческое обличие и привез всего, завались!. Когда встренулись, забыла о чем просила свово бога и  при всех жарко целовала мужика, тот и оборотись конем. Взбрыкнул и и убежал в степь, а все богатство растаяло, как и не бывало!

Последние слова Вассея потонули в громком хохоте.

- Кони для них это все. И конину жрут, и кобылячье молоко пьют. Да чуть лис конями не цалуются.

- Дааа, - рассудительно промолвил Петрян. - не понять нам монгольские нравы. По иному живут они. Сидели бы в своих степях! Так нет, подавай им Русь. Наехали, пограбили, поубивали, да и опять восвояси. И чего им не сидится мирно?

- Да, слава Богу, хоть восвояси ушли! - заговорило сразу несколько голосов. - Хужее, если бы остались и начали юрты свои на нашей  земле ставить, а своим коням травы русские скармливать.

- Истину молвит  князь Андрей Ярославич - бить их надо везде и всюду!  - с жаром воскликнул Корней.

- А мы вместо этого на поклон едем к ихнему хану - зароптали голоса.

- Ну так бейте их, чего ж вы ждете? - встрял в разговор пожилой дружинник Никита. - Приедете к хану да на мечи его!

Вокруг костра загомонили:

- Дык ведь силы-то неровные. Он нас враз затопчет.

- Ну, а чего ж, Аники-воины, душу-то  терзаете?

- Ну, а коли всю Русь собрать?

Склонил голову Никита и вздохнул тяжко:

- Где она, Русь-то? Кто под мечами сгиб, кто в полон уведен,  а кто сидит и болтает попусту.

- Хм! - почесал затылок Вассей. - Захотел петух хозяйку победить да в суп попал.

Притихли все, и только слышно, как в костре пощелкивает да потрескивает.

Тут выдвинулся рыжеватый дружинник Александра Я рославича:

- А у нас вот в Новегороде не было супостата, не победил он нас, новгородцев!

- Ну и о чем ты баешь? - рассердился Никита. - Что вы, новгородцы, храбрее и сильнее иных?

Рыжий подбоченился:

- Как хошь думай да только мы не битые!

- А у нас на Руси за битого двух небитых дают! - не растерялся Вассей.

- Что ж, ты, небитый, едешь с нами на поклон к хану? - подъязвил рыжего и Никита. - Не в том дело, что сильнее вы других. Подвезло вам, что на болоте вы, и весенняя распутица подоспела и помешала монголам. Да и выдохлись к тому времени они.

Надулся новгородец и отошел от их костра.

- Уж больно спесивы эти новгородцы! - бросил ему вслед Петрян.

- Да все потому, что не пережили они поражения,  близких не хоронили. Живут в своем небитом Новегороде и в ус не дуют. Вот и чувствуют себя богатырями.

Корней подобрался поближе к Никите:

- Ну скажи, дядько, ну зачем мы едем к этому поганому хану, в толк я не возьму. Зачем ему кланяться? Он Русь потоптал, наших близких поубивал, в плен позабирал, а мы перед ним ползать должны? Я  терплю только из-за того, что, может быть удастся сестренок найти. Да, князь Андрей говорил, что разведать их силу надоть да придти сюда потом и разгромить их.

- Что ты, что князь Андрей, петушки молодые вы, несдержанные! Да разве там, куда мы едем, все монгольско войско расположено? - Никита тяжело вздохнул. - Там охрана ханская да пожалуй и все. А войско по всей степи бескрайней рассыпано. Всех подмяли монголы и кыргызов,  и половцев и всякие иные степные народы. Да и русские княжества им покорны. Встречал я всех в боях. Когда надо, ринутся монголы все ордой на Русь. Все города отутюжат снова.

Все больше под их крыло народов собирается кто из боязни, кто для того, чтоб быть вместе да пограбить всласть.

- И что ж, мы тоже под их крыло хотим, коли кланяться едем? - возмутился Корней.

-  Ох, Корнюха, Корнюха, мы с тобой люди служилые! Нам не понять княжеские намерения. Ведь, если бы были силы противу хана, разве пошли бы наши князья на поклон?

Призадумался Корней, наверное так и есть. Вроде прав Никита. И все равно душа противится этому. Ведь прежде чем руки поднимать, хочется хотя бы попробовать сразиться с врагом. Тело чувствует неземную силу. Уж так хочется вынуть меч и отомстить им, за то что они содеяли с землей русской! Наверное, тоже самое чувствует и князь Андрей, говоря им, дружинникам, что не было еще последнего решающего боя.

Пристроился Корней у костра, от которого шло усыпляющее тепло, прикрыл спину полушубком, чтобы тепло не уходило и не выветривалось в резких порывах степного ветра. Как бы сейчас гоже было бы оказаться в жаркой натопленной избе совсем без рубища, прижавшись к мягкому податливому телу жены Настенки! Сколько они уже едут  по этой степи, неведомо. Такое впечатление, что на одном месте топчутся. Одна и та же трава, одни и те же дали. День сменяется ночью, а ночь - днем, все однообразно, никаких событий.

Перед отъездом Корнея, Настенка была расстроена тем, что сосед, кузнецов сын Савка пустил о ней грязные слухи, что будто бы их сынок Иванушка не от  Корнея. Хотел он тут же бежать и наказать сплетника, но Авдей с матерью остановили  его и сказали,  что сами справятся и не дадут Настенку в обиду. С тяжелым сердцем уезжал  Корней из дома. Настенка с Ванюшкой на руках грустно смотрела на мужа, то и дело утирая слезы. В слезах была и мать. Однажды она уже потеряла сына, когда монголы  угнали ее с дочерьми в плен. Тогда она и не ведала, жив он или мертв. Но свершилось чудо. Господь вернул ей Корнея в целости. А теперь вот он сам уходит в страшное логово, в эти бескрайние неприветливые степи, откуда ей самой тоже чудом удалось вырваться. Тревожные глаза самых родных своих людей видел Корней часто  и во снах и в мечтаниях за эту долгую и, кажется, бесконечную дорогу.

Не взвидел Авдей, как уснул. Много ли спал, не ведал, но проснулся от того, что Петрян растолкал:

- Давай вставай! Наша пора быть на карауле.

Широко зевнул Авдей, и остатки сна ушли с этой зевотой. Вместе с Петряном и еще одним дружинником Авдотькой натаскали  они в костер сухого кустарника, чтобы поддержать горение.

Еще не рассвело. Хорошо ветер утих, и вокруг стояла тишина. Только костер потрескивал, да слышалось храпение спящих да позвякивание конской сбруи.

Авдотька ворчал, зевая:

- Чего тут стеречь? Чай, не на войну мы едем. Кому нужно нас середь ночи трогать?

- Ты чего это ! - возмутился Корней. - Аль службы не знаешь! Мы князей охраняем.

- Спят они без задних ног в своих палатках. Внутри там  стража. Да еще вокруг. - бубнил, зевая Авдотька. - До них добраться, надо быть невидимкой. А тут сиди, не спи!

- А мне спать не хочется.

- Тебе хорошо. - встренул Петрян. - Продремал весь день на лошади. А я вот не могу спать в седле. Всю душу мне вытряхиват!

- Да ты приляг, Нас двое с Авдотькой.

- Нет уж,  -  успокоился Петрян, довольный тем, что товарищ посочувствовал. - уж пошел служить, надо службой жить.

Вдруг над их головами просвистели стрелы, чуть не задев. Бросились они на землю, завопили:

- Тревога! Тревога! Просыпайтесь!

Весь лагерь ожил, зашевелился, загалдел. А Корней с Петряном кричали:

- Не поднимайте голов! Нас обстреливают!

Еще несколько стрел просвистело  в воздухе...  Но от  костров ничего не было видно, сплошная тьма. Зато они невидимым врагам были видны полностью. Надо переждать нападение.  Неясно даже с какой стороны стреляли. Вскоре послышался удаляющийся лошадиный топот. И вдруг властный голос:

- Негоже перед врагом головы склонять! Так и будем ползать на брюхе!

Корней узнал голос князя Андрея и вскочил с земли. Встали и другие. Только Авдотька лежал, накрывшись своей одежей.  Никита промолвил задумчиво:

- По лошадьему топоту, тут было человек с десяток, може и поболее.

Тут кто-то крикнул, что нашли стрелу.  К костру подошел князь  Андрей со стрелой в руках. В оперенье были какие-то зеленые махры. С князем был невысокий человек с монгольскими чертами лица. Проводник. Он осмотрел стрелу и через толмача сказал, что этими махрами обозначают свои стрелы дикие отряды степных разбойников. Они по ночам нападают на путников.

Пускают стрелы и определяют при свете костров количество людей. Тут они поняли, что отряд им не по зубам и ускакали.

- Может отрядить всадников на их погоню? - азартно воскликнул князь Андрей, подошедшему к костру встревоженному Александру Ярославичу.

- А какой в этом прок? - оглаживая свою бороду, ответил князь Александр. - Да и куда ты поскачешь? В какую сторону?

- Надо показать им, что мы их не боимся! А отряд разделить на четыре отрядика и послать во все стороны.

- Вот этого они и добиваются, чтобы мы измельчились. Тогда способнее нас будет  побить и пограбить.

- Ой, Александре! - поморщился брат. - Куражу в тебе нет.

- А при чем тут кураж? Мы же с тобой не на охоте. Нам надо благополучно доехать до хана.

- А я не собака, чтоб по каждому свисту бежать к его сапогам! - вспыхнул князь Андрей.

- Ну так ты уже в дороге! - усмехнулся Александр Ярославич.

- Не дразни меня, брате!

- Я не дразню. Мы едем с тобой не сапоги хану целовать и не клясться в верности. Надобно уяснить для чего он зовет нас. Нет ли какой угрозы для земли Русской.  Мы ответственны с тобой перед Господом за Русь Великую. На то мы и князья, а не простолюдины. Спервоначалу надо выслушать, что хочет хан Бату, а потом уж и решать,  что делать нам.

Трудно было что-то возразить в ответ. Молчал князь Андрей, хотя и бурлило в его груди противоречивое чувство спокойным словам старшего брата.

Слышал Корней их разговор и душой был на стороне князя Андрея. Уж ясно, что этот поганый Бату не для добра звал князей к себе, не в гости, а для того, чтоб лишний раз унизить и показать, что он победитель. Хорошо еще выпустят их живыми. Так чего ж покорно лезть в капкан, не ведая, захлопнется он или нет. Неужто Александр Ярославич не чует  этого?  Это же так понятно даже ему, юному дружиннику. Надо идти напролом! А князь Александр и шведов, и немцев бивал, не  страшился. Тут-то что же... Может и вправду говорит Никита, что трудно понять простым людям княжеские намерения.

Костер почти прогорел, нечего было уже подкидывать в него. Сухой кустарник  кончился. Все в этих степях не так, как надо. Вот на Руси наберешь сухостоя и жги, только подкладывай. Горит долго и весело  с искрами и треском всю ночь. А тут что за жизнь? Корней застегнул плотнее полушубок и подпоясался. Шапку надвинул на макушку до ушей.

- Что, Корнюха, пробрало, заиндевел? - как всегда  шутливо отозвался Вассей .

- Не пойму я, как монголы в своих юртенках всю зиму переживают. У нас в избах не потопи, как следует  дня два, заколеешь. Да и топим-то березкой, не в пример кустарнику.

- А их опять-то лошади спасают! - азартно взвизгнул Вассей.

- Это как же так? - Корней удивился.

- Да вот эдак-то! - Вассея повело. - У них ведь коней видимо-невидимо. Есть боевые,  есть для хозяйства, а а есть обогревательные.

- Это чем же обогревательные? - присоединился к разговору дремавший доселе Петрян.

- Как чем? Нутром. - как бы серьезно ответил Вассей.

- Это как же они к ним внутрь забираются? - озадачился Петрян. - Через какие такие ходы?

По лагерю опять хохот.

- Да пес их хитромудрых знает!

- Вассей, кончай гай поднимать! - сердито отозвался Никита. - не вовремя хахалишь.

- Да чего, я ничего, я Корнюхе ответил.

- Ну и ответь, как следует, смешки не строй!

Кто-то отозвался:

- У монголов главное топливо сухие конские лепехи. Напасут они их на зиму вдосталь и  живут в ус не дуют. Эти лепехи долго тлеют, не прогорают, и жара от них.

- А я что говорю, через нутро лошадье греются! - довольный собой подхватил  Вассей.

К их веселому костру прибились два отрока, княжеские сыновья, Александровичи Димитрий и Андрей. Первому лет  двенадцать, а второй на два года моложе.

- Вам-то что  не спится?  - спросил их Корней.

- Разве уснешь, коли тут вон что? - потряс Андрей монгольской стрелой.

Глаза его горели азартом. Брат особого восторга не разделял. Он был отрешенный и полусонный и пришел с Андреем только за компанию.

- Надобно было  сразу пустить тучу стрел в ту сторону, откуда эти прилетели! - Андрей встряхнул  в ладони стрелу. - Кто был часовым?

- Я! - ответил Корней.

- Чего ж, не догадался?

- Тут уж не до этого было. Все так неожиданно получилось. - ответил он с виноватыми нотками в голосе.

- Испугался что ли? - продолжал Андрей допытываться .

- И это было! - честно ответил Корней.

- Ой, а сам бы не испугался? - осадил брата Димитрий. - Заныл бы сразу.

Андрей вспыхнул весь и от злости бросил наземь монгольскую стрелу:

- Я не как ты! Ты и на княжича-то не похож. На коне, как чучело болтаешься. Тебе скоро в бой дружину водить, а ты мечом, как баба палкой размахиваешь!

- А мне все одно... - равнодушно зевнул Димитрий. - надо будет поведу и дружину и великим князем стану по старшинству.

Андрей по поводу великого князя аж взвился. Видимо, эта тема была у братьев горячей.

- Да уж, повезло тебе родиться старшим! Совсем не по справедливости. Ты и драться-то совсем не умеешь. Стоишь и спишь. Будут тебя кликать Димитрий Спящий...

Смотрел Корней на княжат и дивился. Совершенно разные. Андрей весь кипит, а Димитрия совсем не трогает даже то, что брат его оскорбляет. Будь Корней сейчас на его месте давно бы сцепился с Андреем в мертвой схватке. Все-таки княжонок и старше  по летам.

- Что ж ты, Андрей не поскакал вслед за монголами? - начал поддевать младшего брата Димитрий. - Отличился бы перед всеми!

- Ты же знаешь, что я спал! - весь покраснел от злости Андрей.

- Неизвестно, кого спящим-то нарекут. - голос Димитрия был спокойным и насмешливым.

К костру снова подошел их отец Александр Ярославич:

- Эй, петушки, вы что как рано вскочили? Ну-ка быстро в палатку! И зачем я  вас только  с собой взял?- лицо отца было сердито. - Вдруг опять стрелы полетят, заденут вас, оборони Господи!

Прибежавшие слуги увели мальчишек в палатку.

- Я тоже умею с луком управляться! - воскликнул Андрей, уходя.

- Вот, бесенята, уговорили меня взять с собой! Подумал, что надо им привыкать к походной жизни. Мыслил, не боевой же поход, а тут вон что! - говорил Александр Ярославич шедшему с ним гридню.

- Ну как, спокойно все? - обратился князь к Корнею.

- Ускакали поганые. Коль рассветет, уж не сунутся.

- Ну и слава Богу! Не хватало нам еще степных татей!

Темнота постепенно рассеивалась с восточной стороны. К тому времени, когда совсем рассвело, все уже водрузились на коней и продолжился дальний путь. Корнея укачало, и он спокойно задремал в седле.