Владимир Герасимов

Следы на снегу

ДУХМЯН

Радостно у Духмяна на сердце. Всю-то жизнь был подневольным человеком. То отец в отрочестве за всякие вольности да шалости бивал. То от сверстников за ябеды и поганый характер перепадало. А уж когда в дружину записан был, тоже свободы да радости не видел. Всё кто-то над ним стоял. А тут княжич Александр дал ему под начало двух дружинников для секретного дела. Никому не раскрыл Духмян сути этого секрета.

- Пока ничего не можно говорить, - загадочно улыбался в ответ на расспросы.

Попросил он у Александра, чтобы выделили ему из дружинников Вассея да Никиту, якобы самых подходящих. Но были у него особые к ним счеты и обиды. Никита не раз его подзатыльниками угощал, а Вассей изводил насмешками. Вот теперь-то он им вспомнит все, что откладывалось в душе, не даст спокойно жить.

Дружинники никак не могли взять в толк, почему этот чернявый плюгавый вдруг возвысился над ними, за какие такие заслуги. И в битвах он все время был позади, и в мирное время ничем хорошим не отличался. Так себе, пустопорожний человечишко. И в дружине-то был только для счета. Если бы воевода Жирослав Михайлович не скончался, то ни за что бы не посоветовал княжичу возвышать Духмяна. А ведь из всей Юрьевой дружины остались живыми десятка два человека, кто по своей бесшабашной отваге, кого судьба помиловала. И только вот Духмян из-за того, что во время битвы где-то прятался. Меч у него остался совершенно чистым, без засохшей крови, а тело без единой царапины. А у каждого из оставшихся в живых ран не счесть. Битва была страшная.

И вдруг ни с того ни с сего самые храбрые дружинники отданы под начало этого поганца. Но не будешь же идти против воли княжеской. В дружине Ярославовой никого они не знали. Почему княжич Александр поверил Духмяну? Не говорит ничего чернявый, только улыбается загадочно.

Поутру велел Духмян Никите и Вассею собираться, и пошли они втроем по владимирским улицам, вернее по тому, что когда-то было улицами. Где печки торчали, где каменные остовы стен. Всюду заглядывал Духмян, за каждый угол, за каждую печку. Ходил, как пес, вынюхивая что-то, налегке, скорым шагом. А дружинники в полном снаряжении еле успевали за ним. Так он велел. Умаявшись к полудню, первым не выдержал Никита, рослый крупный мужик. Он остановился  и опустился на какое-то возвышение: кочку ли, груду ли заплывших кирпичей. Приостановился и Вассей вслед за ним. Духмян сначала не заметил, что отстали они. А когда углядел это и вернулся, брови его были нахмурены, глаза вытаращены от гнева.

- Пошто вы встали? - зло выкрикнул он.

Никита, освобождая себя от амуниции, степенно ответил:

- Отдохнуть-то следует?

У Духмяна задрожали губы от досады:

- Да разве я велел отдыхать?

- Не велика ты птица, чтобы мне велеть, - спокойно пробасил Никита.

- Дак ведь вы под моим началом! - аж взвизгнул чернявый. - Не вам ли меня и слушаться?

- Ну дак и что? - все так же спокойно продолжал Никита. - В холопья пока тебе не дадены.

Вассей, глядя на товарища, тоже стал рассупониваться.

- Да я!.. Да вы!. - топал ногами Духмян и из его рта летели брызги.

- Охолонись, выплеснешься весь от злости-то, -  насмешливо промолвил Васей, - дай передохнуть.

- Да я доложу княжичу Александру али князю Ярославу! - орал Духмян. - Они вас в железы, да в плети, да в поруб!

- Поди, поди, жалобись, - басил Никита, развертывая тряпицу с едой.

Духмян еще немного потопал и повопил, но, видя, что это совершенно не действует на подчиненных, понял, что малость перестарался со своей местью. Дружинники спокойно сидели и жевали, не обращая на него внимания. Тут-то он почуял, что и сам устал, ходивши полдня не евши. Вот только терзала его изнутри мысль, что не боятся его и не уважают ни Никита, ни Вассей. А спуску давать нельзя. Что-то надо придумать.

А Никита, поев, отер тыльной стороной ладони губы и, поднявшись, сказал:

- Ну, теперича можно идти.

За ним  последовал и Вассей. 

Это снова уязвило Духмяна. Да, что же, они совсем с ним не считаются. Вот поэтому-то теперь он уселся сам, ничего не говоря, и развернул свою еду. Дружинники потоптались-потоптались около жующего Духмяна, а затем Никита пробасил:

- Отчего мы полдня по городу ходим, кого ищем-то? Сколь еще шляться-то?

От этой неуверенности  дружинников радостно стало на сердце у чернявого. Вот ведь, без него все же они не ведают что делать. Еще немного продержал их Духмян в неведение и промолвил, как бы нехотя:

- Велено мне представить пред ясными очами  княжича Александра некоего татя.

- Кого же? - вопросил Никита.

- Пока сие тайна! - поднял кверху указательный палец Духмян, нахмурив брови.

- Так, как же мы его спознаем? - недоумевающе спросил Никита.

- Я его ведаю, - лицо чернявого приняло важное и значительное выражение. - Вот я во все щели-закоулки и заглядываю.

- Ну так и ищи сам. Мы-то с Никитой пошто надобны?

- А вас об этом и позабыли спросить! - снова сорвался на крик Духмян, и его губы от ярости задрожали. Он вскочил и пошел вперед, оглядываяся и бормоча чего-то.

Не стали больше спорить Никита с Вассеем. Пошли вслед. Служба есть служба. Хотя слушаться этого поганца им было сверх сил.

…Два дня ходили они вот так безрезультатно, порой по одним и тем же улицам. Духмян все всматривался в людей, которые стояли ли, шли ли навстречу. Обращал внимание не только на мужчин, но и на детей. Порой подскочит к какой -либо девчушке и внимательно смотрит ей в лицо. Ребятишки от него шарахались, прятались, убегали. Это казалось странным Никите и Вассею. А спрашивать у Духмяна было бесполезно. Он ничего не говорил, только хмурил брови.

И вот однажды, когда они малость отстали от него, он вдруг выволок откуда-то девчушку в шубейке, сорвал у нее с головы плат и, цепко схватив ее за ухо, победно улыбался. Девчушка вопила, визжала, рвалась из его рук, а он повторял ликующе:

- Ага, попалась злодейка! Попалась!

Никита с Вассеем подбежали к ним и узнали в девченке Авдееву дочку Настенку, с которыми они выходили после битвы на Сити с телом великого князя в Володимир. Никита схватил духмяновы руки и сжал их крепкой хваткой. Тот заскулил и выпустил настенкино ухо.

- Ты чего это над дитем измываешься, пакостник!

Вассей в это время подобрал со снега упавший ее плат и накинул ей на голову. Настенка терла защипленное ухо и, горько рыдала, сотрясаясь всм телом.

Духмян извивался в никитовой  руке и орал:

- Держите ее, не упускайте! Ее отец и есть тать, которого я ищу! Его велел мне княжич Александр поймать! Упустите, ответите перед княжичем!

Но куда Настенке бежать. Она стояла, ни жива, ни  мертва. От испуга, как будто приросла к одному месту.

- Пошто мучить-то дитё, коли отец ее провинился? Пошто ястребом-то нападать? - басил Никита, встряхивая Духмяна.

- Пусти меня, анчутка! - исходил злостью чернявый. - Она пособница отца-то, я все про них знаю. Я все рассказал княжичу Александру.

Настенка, надев плат, испуганно прижалась к Вассею, глядя во все глаза на орущего Духмяна, и боясь, что он опять схватит ее за ухо. Она никак не могла уразуметь, о чем кричит этот бешеный человек. Ей  только хотелось, чтобы дядя Никита не выпускал его.

- Мне допрос надобно с неё учинить! - кричал Духмян и, когда Никита выпустил его, ухватил было Настенку за рукав.

Та взвизгнула, отстранилась.

- Не трогай дитё, ты что с цепи сорвался? Никуда она не денется. Ведь правда, Настенка? - спросил Никита девочку.

Та всхлипнула и качнула утвердительно головой.

- Где твой отец! - закричал Духмян, подавшись вперед. - Говори!

- Не ведаю, дяденька. - снова зарыдала девочка.

- Тут что ли где прячется? - Духмян огляделся вокруг.

Но окрест были только заснеженные останки домов с черными обгорелыми печами, которые торчали из сугробов страшно  и неуютно.

- Пошто вам мой тятенька? - всхлипывала Настенка.

- Вор он, вот пошто. Поймать его надобно! Я заставлю тебя сказать, где он! - и Духмян снова попытался схватить девочку за плат.

- Полегше, полегшее… - стукнул ему по руке Никита.

Чернявый взвился, как ужаленный:

- Вы пошто мне татя ловить мешаете? Да вас за это княжич Александр сказнить велит. Вы же мне в помощь дадены!

- Для того, чтобы с дитями воевать? Так что ли? - сурово вопросил Никита.

- А это не твово ума дело. Исполняй, что велено!     

- Да ты у нас на князя-то не больно похож, - рассмеялся Васей, -  князь-то так вот, поди, делать не будет.

- А и правда, - забасил Никита, - пойдем-ка Вассей ко княжичу Александру, приведем и Настенку. Он разберется. Пойдешь, Настена?

Та утвердительно кивнула и опасливо покосилась на Духмяна. А тот, видя, что дело поворачивается нежелательной для него стороной, малость присмирел. Еще неизвестно, как княжич отнесется к тому, что наговорят ему дружинники. Может случится так, что вообще отстранит от дела. И останется Духмян с боку припеку. Ведь он не единственный знающий Авдея. Тут надо быть поумней.

Когда пришли к княжескому дому, Духмян сказал, что доложит княжичу о девчонке. Вассей с Никитой согласились, будучи уверены, что Духмян при княжиче не обидит Настенку. Когда чернявый ушел, сели дружинники на лавку, а Настенка доверчиво уселась между ними.

- А что натворил отец-то твой, не ведаешь? - спросил осторожно Никита девочку.

Настенка недоуменно пожала плечами, а глаза ее были полны слез.

-  Ну ладно, ладно, - Никита провел по настенкиным  волосам ладонью, - княжич Александр хороший, он разберется.

В это время из княжеской залы вышел довольный Духмян и сказал, что княжич велел привести под его очи девчонку.

- Ты иди, иди, Настенка, не бойся, мы тебя тут подождем, - утешил Никита задрожавшую было при виде Духмяна Настенку. А Духмян не возражал. Он был рад, что Никита не пошел к княжичу. Ведь он ничего не рассказал Александру Ярославовичу про скандал. Конечно, хорошо было бы выведать у девчонки, где ее отец, чтобы привести сразу и его. А уж он, Духмян, смог бы это выпытать. Тогда бы милость княжеская была бы еще щедрее. А так, после сообщения о поимки девчонки, промелькнуло в глазах княжича одобрение, и всего-то. Ну, да ладно. Сейчас он припрет эту маленькую воровку, заставит ее все поведать княжичу.

Привел Духмян Настенку в княжескую залу. Вошла она дрожмя дрожа, взглянула из-под плата на княжича, а тот молодехонький и совсем не страшный. Почти такого же возраста, как и княжич Володимир, только порослее да поплечистее будет. А лицом так же кругл, и глаза не злые. Взглянул Александр на девочку и удивился, уж никак она на злодейку не похожа. В глазах слезинки блестят, нос свеколкой  да подбородок подрагивает.

А Духмян уж, как коршун насупился:

- Признавайся, воровка, где отец твой? Говори княжичу!

- Дяденька, - всхлипнула Настенка, - да пошто ты меня воровкой-то обзываешь? Что я у тебя украла?

- Не у меня ты украла, воровская дочь, а у князя  Ярослава.

- Да и не видывала я в жизни ни разику Ярослава то князя.

- А перстень великокняжеский, скажешь, в руках не держала? - с торжествующим видом подскочил к ней Духмян. - И с отцом не советовалась, в какую бы потайку его схоронить?

Вскрикнула Настенка от неожиданности, закрыла лицо ладонями.

Душа духмянова парила от радости, сердце сладко  сжималось. Теперь уж не отнекается девчонка, и княжич поймет, что не зря он поручил это дело ему, Духмяну. Вон как он разоблачил воровку! Вон, как она перепугалась!

Схватил Духмян девочку за руки, оторвал ее ладони от лица и прорычал:

- Говори, где отец? Куды перстень сховали?

Упала Настенка на колени и забилась в рыданиях.

Нахмурился Александр и велел Духмяну отойти от девочки. Удивился Духмян, сейчас еще бы немножечко и призналась бы она, все бы выложила.

А княжич подошел к девочке, поднял ее с пола, поправил сбившийся плат и стал успокаивать:

- Как тебя звать-величать, девица? Где твоё семейство?

Настенка, дрожа всем телом и, еле выговаривая слова от всхлипываний, назвалась и молвила далее:

- С тятенькой живу да с братцем названным Корнюшей, да с бабкой Овдотьей…

- А где живете вы? - продолжал допытываться Александр, мягко и покойно. - Избенка имеется что ли?

-  Да кака избенка? Так, ходим с места на место по добрым людям. Мы ведь недавно-тко в Володимир и пришли с дружиной великого князя Юрия, и его самого, усопшего, принесли, и головы его сыновей, порубанных нехристями…

Голос Настенки подрагивал и прерывался.

- А правда ли, Настенка, что видела ты перстень великокняжеский? - решился спросить Александр, заглядывая ей в глаза.

- Да, княже, и видела, и в руках держала, - молвила она шепотом от волнения.

-  Ну и где же он у тебя, милая девица? - погладил  Александр её по голове.

Вновь слезинки покатились из настенкиных глаз и пролепетала она:

-  Не ведаю, княже, где он ныне обретается…

Духмян снова подал голос:

- Врет она, врет, не слушай ее, княже! Они с отцом спрятали перстень.

-  Да, тятенька мой, и в рученьках-то его не держивал! - отчаянно вскрикнула Настенка. - Я да бабка Овдотья зрели его.

-  Как же сей перстень попал к вам? - спросил княжич девочку, не обращая внимания на Духмяна.

-  Дак, мне его дал сам великий княже, еще когда его душенька не отлетела ко Господу…

И Настенка без утайки рассказала про то, как ходила она из леса в Батыев лагерь, и как вели они монголов в лес, и как перестреляли дружинники врагов, и как куда-то пропал вместе с перстнем толмач Джубе.

Слушал Александр настенкины признания и восхищался про себя храброй девочкой. Духмян слушал тоже и с каждым её словом понимал, сто уходят от него и награды, и все, что он с ними связывал. Ведь то, что говорила Настенка, могут подтвердить и Никита, и Вассей да и другие выжившие дружинники. И как бы теперь самому Духмяну не попало от княжича. Короткими оказались его торжество и радость. Потому-то быстренько решил поменять он тон:

- Да-да, княже, было такое, помню я.

- Что было? - оборотился к нему с насупленными бровями княжич. - Ты же говорил, что девочка с отцом украли перстень, а теперь подтверждаешь, что его взял монгольский толмач? Что же ты на девочку напраслину наводишь?

Испугался Духмян, а ведь и правда, сначала говорил одно, теперь другое. Совсем опростоволосился. Бес его запутал.

- Дак я не про толмача молвлю, - часто-часто заспешил Духмян, - а про то, что она со старухой привели в лес поганых.

- Что ж ты мне об этом ранее не поведал, что ж умолчал? - голос княжича все набирал и набирал гнев. - А коли бы я поверил тебе, что Настенка и ее отец - тати, да в поруб бы их посадил, да пытки бы произвел?

- Да я не хотел… да не думал… - онемел от страха Духмян.

- Поди вон! - закричал княжич. - Видеть тебя не могу!

Пригнулся Духмян, как пришибленный, и выскочил из залы вон навстречу недоуменным взглядам Никиты и Вассея.

Княжич Александр усадил Настенку подле себя на лавку и дал ей успокоиться. А она, увидя, что тот прогнал этого страшного мужика, облегченно вздохнула и, отерев последние слезинки с глаз, улыбнулась. Улыбнулся  княжич ей в ответ, мол, вот, видишь, как мы его… И подмигнул.

И столько задора было в его еще совсем мальчишеских глазах, что на душе у нее стало покойно и легко. А глаза Александра уже посерьезнели:

- А, что, Настенка, можешь ли ты узнать в лицо этого самого толмача?

- Нешто не могу! - воскликнула девочка. - Токо, где его найтить-то. Он, пожалуй, к своему хану опять убежал.

- Вестимо…- промолвил Александр и о чем-то задумался. Потом объявил об уже твердом решение. - Наднесь мой отец, князь Ярослав, поедет к хану Бату. Тебе с твоим отцом тоже надо будет поехать. Может быть ты там увидешь этого Джубе.

- Тогда надобно брать с собой и тетку Овдотью! - решительно вымолвила Настенка.

- Для чего? - недоуменно спросил княжич.

- Дак этот могол пуще смерти ее боится. Он думает, что она колдунья, и отдаст все, что она не велит. А так ведь к нему подступишься ли?

…В досаде был Духмян, ничего не получилось из его затеи. Теперь хоть не появляйся на глазах у Никиты и Вассея, осмеют и ославят. Поди уж порасказали всем, как выгнал его княжич Александр. Поддакнул Духмян перед княжичем рассказу Настенки, чтобы уж совсем не испытать полного княжеского гнева. Но только не верил он, что остался перстень у монгольского толмача. А уж, как прознал, что Ярослав отправляется в стан к Батыю, а Александр остается в Володимире, подумал Духмян, что не все потеряно.

Княжич Александр приголубил все авдеево семейство. Дожидаются они отъезда в княжеских палатах. Авдей на Духмяна косится, уж верно без Никиты и Вассея тут не обошлось. И все же надо как-то сделать, чтобы тоже поехать с Ярославом.  Князь, человек крутой, недоверчивый, не в пример Александру, его слезами не прошибешь.

Решился Духмян и в ноги к княжичу Александру бросился. Умолял его простить и позволить ему исправиться.

Сморщился Александр:

- Не люблю я, человече, таких как ты. Но так и быть, как прощал Христос грешников, прощу и я тебя. Но рядом с собой не оставлю. Поедешь с князем.

Возликовал Духмян. Как же ловко все получилось.