Владимир Герасимов

Следы на снегу

НАСТЕНКА

Взвизгнула Настенка и дернулась в жилистой ухватистой руке монгола, но он крепко держал ее и бормотал:

- Не та ли ты девоська, что ухаживал за коназом Владимиром. Джубе все помнит, все знает, еще никто не убегал от Джубе.

Настенка совсем струсила, этот монгол на неё злой за то, что она убежала, вон как цепко держит.

- Пусти! - снова дернулась девочка

- Теперь девоська не убезыт, плетка больно будет полоть девоська…

- Не бойся Настенка, не страшись, эта поганка ничего тебе не сделает, - голос Овдотьи был суров, - а ну, отвяжись от девчонки, окаянный!

Джубе воскликнул, оправдываясь:

- Колдунья не знает, эта девоська сбежал от Джубе. Бату был очень недоволен.

Овдотья продолжала с нахмуренным видом:

- Мне наплевать на твоего пата. Я смогла поменять голову великого князя на другую, неужто ты не ведаешь, что я это не сделаю с тобой.

Ослабела хватка Джубе. Настенка вырвалась, побежала к Овдотье и прижалась к ней.

- Вот так-то лучше, - промолвила Овдотья, погладив девочку по голове и обращаясь к монголу, - тебе, жаба, лучше со мной не ссорится, а то я поведаю твоему пату, что из-за тебя не получил он голову великого князя.

Страх охватил Джубе: ведь в самом деле наговорит она хану на него, тот в ярости и казнит старика. А Овдотья нахмуря брови, с непроницаемым лицом продолжала:

- Ты мне сейчас помешал колдовать на князя. Я почти его уговорила придти сюда без оружия. Ты ворвался, нашумел, и вот теперь все пропало…

Джубе показалось, что у него остановилось сердце. Он со страхом оглянулся и прислушайся, не слышит ли кто речи колдуньи, не донесет ли об этом хану. Забормотал дрожащим от страха голосом:

- Я не буду трогать девоська, я никому не скажу про девоська.

- Где нже княжич Василько? - перебила его Овдотья. - Куды его увели?

- Коназа был осень делзкий. Коназа хотел делать больно Бату. Батыры убили коназа, - бормотал  Джубе ни жив ни мертв.

- Охти ироды! - воскликнула Овдотья и закрыла руками лицо. Затем стала креститься, бормоча молитвы: « Упокой господи!..»

Перепуганный вконец  Джубе, думая, что колдунья нашептывает проклятье на его голову, выскользнул из юрты и побежал со всех ног к себе.

Настенка с уважением и трепетом смотрела на тетеньку Овдотью, как она одним словом справилась с этим мерзким старикашкой и навела на него такой ужас.

Еще пару дней назад Настенка никак не думала встретить здесь в стане врагов Овдотью, о которой в последнее время и думать забыла. Уж столько событий прошло с того мирного времени, когда жили они с тятенькой в деревне беззаботно, рядом с соседями, среди которых самой доброй была тетенька Овдотья. Казалось, что того времени и не бывало, слишком уж виделось оно спокойным, как сон.  А будни были другие. Кончилась битва на реке страшно. Почти все русичи полегли на окровавленном снегу. А иных татаре повязали и увели в полон.  Великий князь был ранен, он не мог даже ходить сам. Для того, чтобы удалось вывезти Юрия Всеволодовича с поля боя, дядя Иванка одел княжеское снаряжение, княжеский шлем и стал отвлекать на себя тех, кто охотился за княжеской головой.

Ростом и телосложением Иванка с князем были схожи. И вместо княжеской срубили татаре Иванкову голову. А Настенка, Авдей и еще несколько человек углубились в лес и увезли страдающего князя. Потом к ним прибились ещё люди, в том числе и Корнюха. Узнав, что дядя Иванка погиб, он несколько дней плакал. Значит это его голову во время боя видел он на татарской пике.

Их небольшой отряд не стоял на одном месте, хотя состояние князя требовало покоя, но останавливаться надолго нельзя было. Враги могли на них наткнуться. Первое время они то и дело прочесывали леса, собирая в плен русских воинов, но потом успокоились и этим самым дали отдых и княжескому отряду. Но тут новая напасть - кончилась вся провизия и нечего стало есть. Вот и стали Настенка вместе с Корнюхой подбираться к татарским кострам и утаскивать еду: то куски конского мяса, то незаметно снимали с костров казаны с похлебкой из мяса и жареного проса, то бурдюки с кобыльим молоком. Вначале татаре были очень осторожны, а потом расслабились. Воины расправляли рукава своих шуб, зарывались в снег и храпели, наевшись мяса.

Однажды Настенка с Корнюхой углядели неохраняемую юрту и тихонько пробрались туда. Тут-то она и столкнулась нос к носу с тетенькой Авдотьей. Обе сразу узнали друг друга и охнули. Не виделись они с того времени, как украдена была Настенка татарями. Сели, забыв обо всем у огня посередке юрты и рассказывали все о себе. Корнюха долго ждал Настенку в тревоге: не случилось ли что с ней, заглянул в юрту. Вот только тут они опомнились.

Особенно горевала Овдотья за участь Иванки, ведь она так и не видела его взрослого живым. Только голову. Обняла она и Настенку, и Корнюху, как приемного сына Иванки и вместе они всплакнули, потому что невозможно было удержаться от слез. Но плачь - не плачь, а они находились в самом центре татарского лагеря, и надо придумать, как спасти от лютой смерти княжича Василько. Да и голову Иванки и сыновей великого князя Юрия надо вызволить, чтобы похоронить по-христиански.

Для того, чтобы татаре верили в могущество Овдотьи сказала Настенке, чтобы та выпросила у князя Юрия его княжеский перстень на время. Когда татаре увидят, что она обладает этим перстнем, они будут выполнять все ее требования. Вот сегодня-то Настенка и принесла этот перстень. Долго князя Юрия не пришлось уговаривать, когда он услышал, что возможно спасения Василька и то, что, может быть перед смертью (великий князь был очень плох) он увидит лица всех своих погибших сыновей, закроет им очи и бросит ком земли в их могилу. Авдей хотел идти вместе с дочерью, но она не взяла не только его, но и Корнюху. Нужно было пробираться к Овдотье очень незаметно.

Пока она пробиралась, видела, как у юрты Бату вместе с татарскими воинами, казнили русских пленников. Вся в слезах прибежала она к Овдотье и стала просить ее бежать, ведь может быть за ней уже идут. Вот тут-то Джубе и застигнул их вдвоем…

Увидев, как Джубе трусливо бежал из Овдотьиной юрты, Настенка поняла, что может быть и будет удача. Вот только с вызволением Василька опоздали. Вышла тетенька Овдотья из юрты, подозвала татар и велела им найти старика-толмача и сказать, чтобы он быстрее пришел к ней.

Недолго пришлось ждать. Прибежал Джубе в юрту, запыхавшись. Овдотья же напустила на лицо суровость и значительность:

- Скажи своему пату - нашла я все-таки место где скрывается великий князь Юрий и посылала к нему лесных духов леших.

Джубе хотя и страшился Овдотьи и верил в ее силу и боялся ее, тут посмотрел недоверчиво.

Но Овдотья продолжала, не замечая подозрительного взгляда Джубе:

- Лешие украли у великого князя перcтень и принесли его мне.

Овдотья раскрыла пальцы и на ладони сверкнули дивные камешки перстня. Джубе охнул от изумления. Похоже на правду. Откуда у старухи оказалась такая драгоценность.

- Теперь великий князь у меня в руках! - выдохнула Овдотья.

- Заставь коназа приходить в плен.

- Он собирает большое войско, в котором будут воевать не только живые люди, но и духи погибших. Он хочет победить твоего пата.

- Но это… ты умрешь первая! - возбужденно прокричал Джубе, забыв даже об опаске перед колдуньей, - и это девоська умрет, - указал он на Настенку.

- А ты? - усмехнувшись Овдотья, пронзила взглядом Джубе.

Прикрыв глаза, он сжался в комочек от страха.

- Чтобы нам всем не умереть, не надобно зазывать сюда великого князя со всем войском. Не похитрее ли следует быти?

Понял Джубе, что не нужно сердить старуху, пусть делает, как знает. Особой благодарности от хана не дождаться, если рассказать о дерзости старухи. Не вспомнит ли Бату его промашки и не заставит ли отвечать за них? Да по всему видно он и сам не хочет ссориться в колдуньей.

- Ты поди к своему пату и поведай ему про княжеский перстень да скажи, чтобы отпустил он меня к Великой Столетней Сосне. Мне надобно послушать ее ствол и познать, когда можно идти к князю.

- А зачем туда идти? - недоверчиво вскричал Джубе.

- А вам, что уже не нужна голова княжеская? - с деланным удивлением округлила глаза Овдотья.

Джубе растерялся на миг, а затем опомнился:

- А ты вели своим духам, лесим, принести голова сюда, как пелстень.

- Ты больно уж умный! - разозлилась Овдотья. - Коли бы это было так легко, нешто бы я не догадалась! - она кричала, все повышая и повышая голос. - Да коли бы я могла это делать, я бы лучше отослала великому князю башку твоего пата!

- Глупый старух! Бог Сульдэ убьет тебя на месте за такой слов. - Всемогущий Бату ушлет тебя в сарство тени! - закричал Джубе перепугавшись от этих дерзких старухиных слов, боясь, как бы их никто не услышал и не доложил хану раньше его. Совсеи забыл Джубэ, что никто кроме него в лагере язык урусов не знает.

- Ах так, жаба ты проклятая, тьфу на тебя! - и Овдотья плюнула на Джубе. Тот с визгом отскочил и как заяц опрометью выскочил из юрты.

Настенка захохотала. Ей было так смешно смотреть на этого старикашку, который вдруг как мальчишка выскочил прочь. Она вспомнила, как он бил плеткой и ее и княжича Владимира, а тут до смерти боится одного только Овдотьиного плевка. Но потом ей стало боязно:

- Тетенька Овдотья, а вдруг он сейчас осердится и приведет татарей с мечами, и нас с тобой убьют.

Овдотья перекрестилась, вздохнула и обняла Настенку:

- Все возможно. Это есть нелюди. Но они меня опасаются. Всамделе думут, что я колдунья. Потому и надобно показать им, что я их не боюсь, что у меня есть кака-то сила над ними. А ты Настенка помолись. Бог-то он спасет.

Долго Настенка горячо шептала молитвы и крестилась. Конечно же надежда только на Господа. Ну что они могут сделать с тетенькой Овдотьей, коли потащут их злые татарские воины к ихнему князю.

- Тетенька Овдотья, а страшен ли их царь-то?

- Да ну, плюгавенький какой-то, соплей убить можно. Не ведаю уж и пошто слушаются здакого-то? Не то что наши.

Настенка просветлела глазами, вспомнив и Всеволода, что в избу к ним в деревне заезжал, и княжича Владимира, которого она выхаживала. А уж великий князь Юрий всем князьям князь. Высокий, статный, правда, уже седой, а теперь еще раненый.

- Папенька сказывал, тетенька Овдотья, что наш-то князь Юрий не жилец пожалуй.      

-  Ничего, може и выхожу, - протяжно промолвила Овдотья, - только, дай Господи, добрался туда. В иных травяных корешках дюже сила целебная, главное под снегом их найти.

- Ой! - вскрикнула радостно Настенка, подпрыгнув, - мы с Корнюхой тебе подможем корни-то искать!

- Ну вот и слава Богу.

И тут они услышали за стенами скрип снега под шагами и татарский говор. В юрту вошли Джубе и два воина.

У Настенки сердце в пятки ушло. Ну вот и все.

Джубе, вытянув тощую шею, с важным видом промолвил:

- Всемогущий, подобный солнцу, повелитель всех повелителей, требует тебя, колдунья, и девоска под его, подобно драгоценностям, очи.

- Не бойся, - шепнула Овдотья Настенке, - этому пату что-то нужно от меня.

Они оделись, а Джубе все опасливо посматривал на Овдотью и на то место, куда намедни попал ее плевок. Как хорошо, что он сумел отпрыгнуть…

Пред тем как завести в белую богатую Батыеву юрту, Овдотью с Настенкой несколько раз провели мимо костров.

Бату сразу огорошил их:

- Я не верю тебе, колдунья! Этот перстень тебе принес девоська!

Хан с хищным интересом разглядывая на своей ладони перстень:

- Мы посадим девосьвка на горячий сковородка и она все скажет, где князь и как его найти.

Настенка вскрикнула от страха, услышав такие слова. Бату ухмыльнулся, бросив на нее свой взгляд.

Но Овдотья была спокойна, даже глазом не моргнула:

- Воля твоя! Токо ты девчонку-то не пугай, она не виноватая. Надо быть дураком, чтобы дать такую драгоценность в руки неразумному дитю. А если ты не веришь моим словам о леших, то пошто ты со мной валандаешься. Кончай сразу.

Бату пожевал губами, не в силах оторвать взгляд от перстня:

- Но как я тебя отпущу, вместе с перстнем  - убедишь и ты, и девоська. Откуда я знаю, где твой сосна?

- Коли ты хочешь перстень заместо княжьей головы, не отпускай меня. Да я и не хочу одна идти к сосне. Пусть со мной идет и Жаба, и воины твои. Ведь мне нужно взять с собой и головы княжичей, и ту голову, что тебе  вместо княжеской принесли.

Бату оторвался от перстня и удивленно посмотрел на  старуху:

- Зачем тебе головы?

- Сыновья с отцом одной крови - кровь покажет путь. Ну а чужа-то голова отомстит князю, что ее срубили зря. Нешто ты не понимаешь. Жаба-то говорит, что ты тоже колдун.

Бату приосанился и, надув щеки, важно вьмолвил:

- Я царь всех царей и колдун всех колдунов.

- Ну а пошто тогда спрашивашь?

- Я пошлю вместе с тобой и Джубе, и большой отряд…

- Тогда я не пойду! - резко перебила хана Овдотья

- Почему? - озадачился тот.

- Я должна слушать Великую Сосну, а воины твои будут шуметь, стучать оружием, кони ржать… И чего ж я услышу?  Пусть пойдет Жаба и десяток твоих воинов, но только без лошадей. Потом мы все вернемся, когда я узнаю путь, и вот тогда хоть тысячу воинов посылай - князь будет в твоих руках.

Хан погладил перстень, и было видно, что ему не хочется с ним расcтаваться. Он протянул его Джубе и велел ему, чтобы во время пути к Великой Сосне перстень всегда был с ним, и за каждый камушек он будет в ответе. Овдотья не стала спорить, а то еще разолится хан да раздумает отпускать их.

Когда вернулись в юрту, Настенка запрыгала от радости.

- Не рано ль? - озабоченно спросила Овдотья.

- Тетенька Овдотья, ведь уговорили царя поганого, это великое дело.

- А ну как ничего не получится, заблудимся, али не найдет нас Авдей со товарищи.

- Тетенька Овдотья, мы уже выбрали ту сосну, куда я приведу. Там схоронятся стрелки с луками. Что для них десяток татарей. Они их как белок снимут.

- Дай-то Бог, дай-то Бог… - забормотала молитву Овдотья.

…Наутро собрались в путь. Овдотья велела загрузить татарских воинов провизией. Джубе ходил возмущался, зачем все это нужно, не в дальний же поход идем?

- А може и в дальний, - отвечала она ему спокойно. - Отколь я знаю долго ли буду искать Великую Сосну, може день, може два, може три. А как прокормить такую ораву: десять мужиков да мы?

Пришлось Джубе соглашаться с колдуньей, но сердце его ныло от какой-то непонятной тревоги. А вдруг это ловушка? Но не пойдешь же теперь к хану со своими опасениями. Раз он решил что-то, то все! И что ему, если погибнут десять батыров и старик толмач. Вот по поводу потери княжеского перстня он может быть и пожалеет. Уж очень веселыми выглядели и колдунья, и девчонка. Хлопочут, покрикивают на батыров. А те навьючены, как верблюды. Надо бы русских пленников заставить тащить провизию да Бату их поубивал в приступе ярости. Досадно было Джубе слушаться эту старуху-колдунью и делать так, как она хочет. Бату потакает ей. Почему она затмила разум хана? Давно бы надо укротить ее. Уж бог Сульдэ помог бы хану, и ханские шаманы тоже. Но видно она сильнее всех ханских шаманов, и Бату пока не сможет справиться с ней.

Не верит Джубе ни колдунье, ни этой шустрой девчонке. Ведь она сбежала тогда. Хорошо княжича Владимира удалось Джубе настигнуть. А то бы не жить старику сейчас. Бату крут на расправу. Откуда она взялась в юрте у колдуньи? Попытать бы ее, как следует, все бы свои тайны открыла. Но она под надежной охраной этой старухи.

Настенка чувствовала на себе злой взгляд старого монгола. Но она уже не боялась ничего. Теперь все зависело только от нее. За время вылазок с Корнюхой в монгольский стан она хорошо изучила путь. И если бы сейчас была одна, то уже к заходу солнца добралась до своего лагеря. А теперь время увеличилось вдвое, и придти к намеченной сосне нужно утром, когда развиднеется, чтобы дозорные с хода и надежно расстреляли из луков поганых, тем более они с поклажей и не сразу опомнятся.  Как же здорово придумала тетенька Овдотья. Ведь, если бы они вдвоем бежали, то много бы не захватили провизии. Отец сказал, что лучники будут наготове, расположившись у той сосны, где все и решится.

…Целый день пробивались они по чащобе. Настенка пециально водила кругами. Только боялась, как бы несколько раз по одному и тому же месту не пройти, тогда бы переводчик все понял. Хотя все равно взгляды, которые он то и дело бросал на неё и тетеньку Овдотью, были недоверчивые и сердитые. Ну да и пёс с ним. Ближе к вечеру Овдотья для вида остановила шествие у толстой корявой сосны. Велела всем замолчать, а сама, протоптав вокруг дерева снег, стала ходить и то и дело прикладывать к стволу ухо. Долго ходила, вздыхала, шептала что-то про себя, а потом махнула в досаде рукой:

- Нет, не та сосна!

И снова пошли они дальше. Запалили несколько факелов. Идя рядом с Овдотьей, Настенка повела уже к нужной сосне, чтобы малость не дойдя до неё, раскинуться на ночлег. Джубе шел поодаль, вытянув шею и прислушиваясь к их разговору, но так ничего и не мог подслушать. Хрустел под ногами неутоптанный снег, пыхтели и проклинали все и вся батыры.

Да и в самом деле, порой люди проваливались в снег по пояс и вылезти оттуда не так-то уж было легко, тем более с поклажей. Да уж и устали. Совсем выбился из сил и Джубе, немолод. Он потребовал остановки. Овдотья поворчала для вида и велела встать на ночлег. Оживленно залопотали  монголы, сбрасывая кладь с плеч и, нарубив сучьев, стали зажигать костры. Вскоре ноздри затрепетали от ароматного вареного мяса, и Овдотья, видя умиротворенное лицо Джубе, усмехнулась:

- А хотел налегке идти? Вот и сидел бы тогда да лапу свою сосал.

После сытной еды и тепла от костров быстро разморило, ноги гудели в приятой истоме, а глаза сами собой закрывались. Джубе сел так, чтобы видеть костер колдуньи и девчонки, но сон так и утягивал его в свои сладкие глубины и ему было очень хорошо. И вдруг ни с того, ни с сего снова тревога полоснула сердце. Он дернулся и раскрыл глаза. Вроде бы ничего необычного не было. Все так же трещали костры, батыры укладывались спать, кто-то уже храпел. Колдунья и девчонка все сидели у своего костра, но не было в их позах какого-то покоя. Они озирались. Посматривали то на Джубе, то на батыров, о чем-то оживленно перешептывались.  Девчонка вынула из казана кусок мяса и куда-то протянула его в темноту.  Тревога объяла Джубе и все сонное блаженство слетело, как будто оплеснули холодной водой.

Девчонка поднялась и тихохонько стала подбираться к костру Джубе. Он напрягся и сжал рукоять ножа, что висел у него на поясе. Она подошла, присматриваясь и прислушиваясь к старику. А он незаметно призакрыл глаза и даже стал прихрапывать. И она на цыпочках ушла к себе. Затем за своим костром нырнула в темноту (неужто бежать хочет?) и вскоре появилась около огня и рядом с ней оказалась фигурка примерно с неё ростом - девчонка ли, мальчишка ли… Что такое? Среди леса ребенок? Один? Точно ловушка! И неизвестно кто там в темноте еще. Поднимать тревогу бесполезно. Как только он встанет, первая стрела будет у него в шее. Да и что могут усталые, объевшиеся, полузаспанные люди. Да, обманула колдунья его, обманула хана Бату да, пожалуй, и самого бога Сульдэ. Что-то сейчас будет? Но время шло и больше никто не появлялся. Вскоре и явившаяся ниоткуда фигурка пропала. А колдунья и девчонка, прижавшись, друг к другу задремали у костра.

Настенка с Овдотьей были очень довольны и радостны. Неожиданно появился Корнюха, дернул сзади на одежду. Чуть не взвизгнула Настенка от страха, а затем от радости. Он сказал, что идет за ними, как только зажгли они факелы. Дала Настенка ему поесть мяса, ведь он давно не едал его. Потом, проверив спит ли  Джубе, позвала к костру погреться малость, ведь иззяб. Но он недолго грелся. Побежал сообщать Авдею и другим, что надо готовиться к засаде.

Не до сна было Настенке с Овдотьей, хотя и прикорнули они друг к дружке. Не до сна было и Джубе. Он не знал, что ему делать: то ли тревогу поднимать, то ла оставить все, как есть?  Скорей всего сидят в засаде урусы, ждут рассвета, чтобы уж вернее перестрелять батыров. Так что вряд ли ему, Джубе, спастись? Не убежать. А что проку, если он вернется к хану. Тоже верная смерть. А ведь у Джубе есть большое богатство - княжеский перстень, осыпанный драгоценностями. Вряд ли с ним пропадешь…

Как только рассвело, поднялась Овдотья и заторопила всех в путь. Батыры опять навьючились. Джубе с опаской озирался вокруг, ожидая худшего, и в дороге стал потихонечку, незаметно отставать: шел то за первым, то за пятый, то уже за седьмым батыром…

И вот наконец Авдотья по знаку Настенки воскликнула:

- Вот она Cвященная Соcна!

Подошла вместе с девочкой к толстенному замшелому  дереву и скры

лись за него, схоронившись. И в ту же минуту в батыров посыпались стрелы.  Крики…  Вопли… Проклятия…  Вскоре все было кончено. С деревьев в снег попрыгали стрелки в шубейках, подбежали к монголам и докончили свое дело. 

Настенка не подходила к убитым. Ей было жутко. Ведь это она их привела сюда на верную смерть. Конечно они враги, но… все равно люди.

- Тятенька, - попросила она у подошедшего отца. - Возьми там у старого монгола-переводчика перстень княжеский, я должна отдать его князю.

Авдей походил вреди убитых:

- Тут никакого старика нет!

- Как нет? - испуганно вскрикнула Настенка и подбежала к телам.

Но Джубе среди них не было.

- Что же я теперь скажу князю, я же ему обещалась вернуть перстень, - брызнули слезы из ее глаз.

Вздохнул горько Авдей:

- Никто с тебя не спросит перстень. Умер великий князь. Раны больно тяжелы были.

Солнце просвечивало насквозь снежную пелену на сучьях деревьев и удивлялось, как много в лесу людей, а еще больше следов на снегу.